"Величие ханов" в этот исторический период проявилось и в веротерпимости,– явлении совершенно нетипичном, скажем, для средневековой Европы, которая в это время переживала расцвет инквизиции. Орда, где по ясе Чингиз-хана была фактически узаконена полная свобода вероисповедания, защищая религиозные интересы всех своих подданных, не стремилась к распространению среди славянских вассалов Ислама, ставшего в период правления самого могущественного ордынского хана Узбека (1312–1342) государственной религией. В "татарской Московии" (так иногда именовали Московскую Русь) социальная престижность всего ордынского, в том числе прямо или косвенно связанного с Исламом, имела едва ли не абсолютный характер. Это нашло отражение в организации военного дела, фискальной системы, дипломатического протокола, в некоторых манерах поведения, деталях быта и одежды (типичный пример–скроенная по восточным образцам знаменитая шапка Мономаха), а также в известной практике обучения княжеских детей ордынскому политесу, включая язык, в Сарае при ханском дворе. За два с половиной века ордынского правления Русь, как показывают факты, не столько потеряла, сколько приобрела необходимый ресурс для дальнейшего развития самобытной культуры. Не будет преувеличением сказать, что мусульманская Орда стала в значительной мере "повивальной бабкой" будущего российского государства. 

История Москвы сумела сохранить названия улиц и поселений тюрко-мусульманского происхождения. Это прежде всего Балчуг, старейшая московская улица рядом с Кремлем, не менее известные Арбат, Таганка, Ордынка, Китай-город, Измайлово, Басманная улица, Большой и Малый Толмачевские переулки, Большой и Малый Татарские переулки, Кадашевская набережная, Татарово (на территории нынешнего района Крылатское) и другие. В ордынский период в Москве были заложены каменные здания соборов и монастырей, начал складываться ансамбль современного Кремля. О собственно исламских формах религиозной жизни средневековой Москвы в ордынский период из-за отсутствия сохранившихся документальных данных можно судить лишь опосредованно, исходя из предположения "где есть мусульманская община, там существует поклонение Аллаху". Во всяком случае, наличие в столице большого числа ханских подворий (посольств) и дворов, находившихся как внутри Кремля (например, основанный в 1365 г. Чудов монастырь, где располагалась резиденция ханских послов), так и за его пределами–в Зарядье, Замоскворечье, селах Измайлово и Татарово, дает основание говорить, что ордынская элита, даруги–ханские наместники, ("градоначальники"), ханские посланники и их толмачи, мурзы, баскаки и купцы–должна была по определению регламентировать свой каждодневный жизнепорядок согласно известным предписаниям собственного вероучения. Социальная престижность всего ордынского, в том числе и связанного с Исламом, имела в то время едва ли не абсолютный характер, поэтому можно предположить, что проблем с возведением и деятельностью мечетей в Москве и в Улусе в целом–стационарных или более привычных для кочевников шатровых–в принципе не существовало. К тому же согласно исламскому вероучению молитвенное пространство для мусульманина– это любое ритуально чистое место под открытым небом...

Своеобразным символом тюрко-славянского и одновременно мусульмано-христианского духовного сотрудничества является уже упомянутый Чудов монастырь, к истории возведения которого в равной степени причастны хан Джанибек ибн Узбек и митрополит Московский Алексий (ум. 1378). Между ними, согласно летописным данным, установились в чем-то показательные для представителей московско-ордынской элиты того времени, теплые и даже доверительные отношения. Оба они являли собой пример веротерпимости и присущего духовно развитым людям чувства сострадания. О хане Джанибеке, время правления которого современники называли образцом государственной стабильности и порядка в Улусе, сохранилась небольшая, но очень лестная для ордынского сановника такого ранга летописная характеристика: "Был сей царь Джанибек Узбякович добр ко христианству... и много льгот сотворил земле русской". О митрополите Алексии известно куда больше. Будучи главой церкви в Московском княжестве и фактически управляя послушной ему Боярской думой, он силой своего авторитета многое сумел сделать для развития московско-ордынских отношений. Имея охранную грамоту для безопасного проезда в Орду и Царьград (Стамбул) и выполняя различные дипломатические миссии, он многократно бывал в ставке хана Джанибека и там, вероятно, познакомился с любимой женой хана Тайдулой, которая страдала болезнью глаз. Летописи пишут, что митрополиту Алексию удалось исцелить ханшу от слепоты. Вся Орда во главе с ханом Джанибеком, рассказывает летописец, была обрадована и потрясена этим чудом. В благодарность хан подарил исцелителю принадлежавший ему небольшой участок земли в Кремле (по одной из версий там раньше находился конюшенный двор Джанибека), на месте которого в память о чуде излечения ханши был со временем построен Чудов монастырь.

Согласно русским летописям на протяжение нескольких столетий Москву посещали и в ней жили представители мусульманского духовенства. Это была особая, привилегированная социальная прослойка, которая в силу своего образования и статуса помимо религиозной деятельности активно участвовала в государственных делах и, прежде всего, в регулировании московско-ордынских отношений. При этом обычной практикой было "шерт на Куране“ (араб. шарт –”условие, положение”), т.е. скрепление международных договоров высоким авторитетом Священного исламского писания.

Знание и опыт таких образованных мусульман были востребованы не только в Орде, но и в Москве, где из их числа сформировалось особое сословие служилых татар. Известными фамилиями татарского происхождения буквально пестрит российская история, напоминая ставшее хрестоматийным изречение Ивана Тургенева: "Поскреби любого русского, обнаружишь татарина".